Вы уже много лет консультируете супружеские пары. Какие перемены в структуре семьи вы замечаете? Что беспокоит мужчин?

Чем плохо для мужчины быть чувствительным?

Здорово, когда мужчины осваивают новые навыки. Но отцам важно не потерять те качества, которые определяют природу отцовства, — здоровую агрессивность, твердость, ориентированность на результат, ясность требований: что можно, а что нельзя, какие будут последствия за нарушение правил.

Например, клиент рассказывает, что его ребенок плохо себя ведет, а ему даже не приходит в голову, что могут быть какие-то санкции — отец сочувствует сыну: «У него возраст такой, пусть балуется».

Странно было бы думать, что грамотное отцовство — просто стать ребенку второй матерью. Папе важно поддерживать мужские ориентиры в родительстве и отношениях с собой.

Матери склонны присаживаться на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с ребенком, сюсюкать, говорить на детском языке, чтобы быть ему ближе и понятнее. Функция отца обратная — сохранять некоторую дистанцию, чтобы сыну/дочери хотелось тянуться за отцом.

Помните, как маленький ребенок, заходя в лифт, пытается дотянуться до кнопки первого этажа, а потом до следующих, повыше? Эта цель невероятно увлекает. И лифт, заметим, не склонен идти ему навстречу, во всяком случае, в жилых домах я не видел лифтов с кнопками на уровне детского роста.

Роль отца в том, чтобы задавать вектор, чтобы ребенку хотелось до него дотянуться, выразить мысль так, чтобы папе было понятно, предложить вид взаимодействия, который папу заинтересует. Отцовские требования могут вызывать сопротивление, гнев у детей. Например, одна из его задач — поддерживать отложенное удовольствие: «Пока не сделаешь уроки, не получишь планшет».

Маму чаще удается разжалобить, склонить к компромиссу. Отец приучает к невозможности получить желаемое и относиться к дефициту и страданию более естественно, как к части жизни. Его задача — уметь прямо и неполиткорректно сказать: ты сейчас сделал ерунду, и я буду требовать, чтобы ты это переделал. Благодаря отцу ребенок понимает, что не все в мире доступно и не все будет так, как он хочет.

А если, наоборот, мама требовательная и волевая, а папа мягкий, понимающий, — такое перераспределение ролей вы допускаете?

Распределение ролей — всегда вопрос договоренностей между партнерами. И не психологам (а также тещам, свекровям и другим советчикам) это решать. Но мягкость и понимание папы не может отменить тот факт, что между ним и ребенком все равно останется своего рода завеса, которая отчасти не будет преодолена. Папа всегда будет для ребенка кем-то третьим, не до конца понятным и достигаемым.

Это не только мои наблюдения: фигуру отца издавна исследуют философы, антропологи, культурологи, психологи, особенно представители психоаналитической школы, а также семейные системные терапевты.

Как научиться быть отцом, если собственный папа далек от идеала или вовсе отсутствует, а растят мальчика опекающие, мягкие мама и бабушка?

Отсутствующий или скверно справляющийся со своими обязанностями отец тоже играет важную роль! Хотя и женщина, и дети сердятся на него, эта сердитость — уже некоторая платформа, опора. Сын научается совладать с его отвержением и может сказать: я не буду таким, как мой отец, по отношению к своим детям. Наши ценности могут формироваться в контакте с отцом, но иногда — и вопреки ему.

Звучит крамольно, но сын или дочь при этом видит, что папа живет каким-то своим особым образом. Его осуждает мама, другие родственники, а он остается верным своему, пусть и спорному, маршруту. Это своеобразный урок: и так тоже можно жить. Умение совладать с критикой ребенку в будущем ой как пригодится. Потому что многие люди будут пытаться управлять им через упреки, вину, жалость и так далее.

Так что серьезный шаг на пути к отцовству для молодого человека — согласиться с тем, что какой-то отец у него есть, даже плохой и неучаствующий. Признать эту связь не означает его простить или испытать симпатию. Признание связи вообще мало связано с эмоциями.

А как ее почувствовать тогда?

Это отчасти интеллектуальное усилие, отчасти телесный процесс. Согласиться с фактом, что во мне течет его кровь, заметить или вспомнить, что у нас с ним похожи голоса и носы, найти информацию о родителях отца и увидеть принадлежность этому клану. Если я соглашаюсь быть частью не только маминого, но и папиного клана, я могу исцелить нанесенные мне раны, придумать, где еще смогу восполнить недополученное. Такое согласие, возможно, открывает доступ к ресурсам отцовского рода.

Вы тоже отец, что вам помогает в этой роли?

Мне помогает фокусировка на том, что у меня лично вызывает интерес, что мне в этой жизни важно и куда из этих сфер я могу свою дочь пригласить. Когда я обнаружил, что мне нравится красить забор на даче, подключить ее к этому оказалось совершенно естественным шагом. Совместное занятие стало ценным опытом для нас обоих. Присоединение ребенка к увлечению папы — более надежная опора, чем умозрительные конструкции типа: не сходить ли мне с сыном в поход, чтобы развить в нем мужественность, хотя я сам терпеть не могу походы…

А еще есть не то, что нравится, а то, что нужно делать — убирать игрушки, выполнять домашнее задание…

…И мне, как отцу, иногда приходится делать выбор между жалостью и уважением. Если я сосредоточусь на жалости, то, конечно, я дрогну. Но если я опираюсь на свое знание о том, что многие мои значимые приобретения в жизни — результат моего труда и преодоления лени, дискомфорта, мне будет легче обосновывать требовательность к дочери.

Не считая правильным смягчить ее страдание, я могу согреть ее уважением, которое рождается во мне при виде ее стойкости, могу выразить свое восхищение ее настойчивостью. Поделиться надеждой: то, что сегодня не получилось, получится в будущем. Отец отвечает за этот взгляд в будущее.

Посыл мамы: ты мне нравишься таким, какой ты есть, с твоими щечками, глазками и пяточками. Мать благословляет сегодняшний день, настоящего меня. А отец говорит: мне ужасно интересно, что из тебя получится. Понятно, что без опоры на меня нынешнего я не могу сделать шаг в будущее. Поэтому оба взгляда важны — и ощущение своей хорошести, и неудовлетворенность собой тоже.

Но если этот образ будущего не соответствует задаткам ребенка? Отец требует, а результата — ноль?

Здесь, конечно, нужен баланс твердости и чувствительности к обратной связи. Когда ребенок, которого отец принуждал к чему-то, показывает некоторое время — но не годы! — спустя, что рад приобретению этого навыка, когда у него горят глаза, он горд и доволен результатом, — значит, ему по душе преодолевать трудности, прикладывать усилия в этом направлении. Если в ответ на свои требования мужчина видит только сопротивление и обиду, значит, что-то идет не так и стоит пересмотреть цели.

Может быть, отцу достаточно быть трудягой, профессионалом, а не партнером по играм и воспитателем?

Важно, чтобы отец мог не следовать советам психологов и не старался быть хорошим для кого-то, мог делать по-своему. И в этом парадокс нашего интервью. Тем не менее исследования показывают: вовлеченность отца чрезвычайно обогащает психическое развитие ребенка с точки зрения его отношения к себе и интереса к миру.

Но есть нюанс. Бывает, отцы ставят во главу угла контроль, но почти ничего не знают о жизни сына или дочери. А первое без второго не работает. Следить за дисциплиной можно в той же мере, в какой мужчина погружен в душевную жизнь ребенка — знает, с кем он дружит, что любит, чем наполнен его день. Из-за этого часто не клеится разговор о школе. «Как дела?» — «Все в порядке».

Общие велопрогулки, настольные игры, путешествия благотворно влияют не только на ребенка: вовлекаясь в его жизнь, мы инвестируем в собственное развитие, оказываемся более эффективными на работе, в управлении людьми, в передаче опыта.

Рядом с детьми мы заражаемся их интересом к миру. Я благодарен дочери за то, что она открывает мне заново очарование простых вещей. Я когда-то не любил дачу, а тут вдруг глазами маленького ребенка увидел, что еловая шишка радикальным образом отличается от сосновой, и заразился ее восторгом! Наша собственная вовлеченность в мир повышается, когда мы сопричастны жизни ребенка.

Когда рождается ребенок, мужчины часто спасаются от семейной жизни в работу. В чем дело?

Чаще всего здесь дело не в ребенке, а в том, что данный совместный проект с женой оказывается недостаточно привлекательным. Если жена с рождения ребенка взяла на себя роль лидера, а мужу отвела роль помощника, «друга человека», такая иерархия сильно снижает мотивацию.

Выбирать занавески, организовывать отпуска и выходные… Хочется ли им в принципе сотрудничать, и если нет, то почему? И затем уже пересмотреть свое родительство как совместный проект: у кого какие цели, кому за что интересно отвечать, в какой мере мы готовы друг другу доверять и выдерживать страх, что другой сделает что-то по-своему.

Иногда за бегством в работу скрывается тревога за маленького ребенка, непонимание, что с ним делать. Что поможет мужчине преодолеть свои страхи?

Восторженный взгляд жены, например. Проявление отцовства коррелирует с мужской привлекательностью. Когда мужчина занимается ребенком, играет с ним, он может заметить в глазах жены не только благодарность или тревогу, но и сексуальное влечение.

Что еще поможет? Интерфейс встречи с ребенком — детская озорная часть души мужчины, которая, кстати, просыпается и включается в игру зачастую быстрее и веселее, чем у женщины. Иногда мужчины, наслушавшись наставлений об ответственности, «задвигают», обесценивают эту часть души. Позвольте ей быть, и вы сможете легально радоваться второй серии собственного детства, с полным правом веселиться, баловаться и дурачиться.

Стать идеальным отцом невозможно. Помните, что, выстраивая собственные отношения с планетой Земля, душевно вкладываясь в то, что вам важно и интересно, самое главное в жизни ребенка вы уже делаете.